Армиэль родилась в долине Имладрис или как часто называют её люди - Ривенделл.

Родителей своих Армиэль почти не помнит. Отец (Эарвэ) и мать (Арвенэль) девочки погибли в войне Последнего Союза во время осады Барад-Дура.
Армиэль отправили в эльфийскую обитель Ривендейла, но по пути девочку с золотыми, как лен, волосами и голубыми, как небо глазами увидела Ланвэль, супруга охотника Сариаласа. Как внешне, так и своим характером Армиэль напомнила Ланвэль о её пропавшем в той же войне сыне Эльвэ.
Ланвэль научила девочку искусству портного. Не обладая необходимой усидчивостью девочка все же сумела освоить уроки Ланвэль, но, взрослея, предпочитала проводить время в лесу Лориэн с Сариаласом, который смастерил для девочки первый в ее жизни лук и стрелы. Искусство метко стрелять покорилось девочке сразу же.

Сариалас научил Армиэль разбираться в лесных деревьях и травах, особенностях в повадках лесных обитателей. В результате Армиэль всё больше и больше путешествовала с приемным отцом по Краю сновидений, часто выбираясь и за его пределы до вод Андуина и подножия Мглистых гор.

Взрослея, Армиэль стала замечать, что милые её сердцу места Лориэна стали для нее слишком спокойными, а охота не приносит больше удовлетворения, не считая добытых шкур белок, лисиц и рысей, необходимых для произведений искусства Ланвэль.

Как-то Сариалас рассказал девочке, что он и Ланвэль не являются её родными родителями. С того самого разговора Армиэль твердо для себя решила узнать как можно больше о своих родителях. Недолго сомневаясь, Армиэль принимает решение покинуть Лориэн для того, чтобы посетить места, где возможно проходили её родители и отдать свой долг памяти на месте их гибели, у ворот Барад-Дура. Получив благословение Оромэ, а также напутствия Ланвэль и Сариаласа, Армиэль отправилась в своё странствие по Средиземью.

Глава 1.

-Мама? Молоденькая девушка снова проснулась вся мокрая в холодном и липком поту.

***

Блистательная шеренга эльфийских воинов, монолитный звон стали мечей, когда те все разом одновременно поползли из ножен. Веерный слитный удар сотни воинов в набегавшую волну уродливых созданий. И веер крови этих созданий. Черной крови орков. Казалось, кровь должна залить прекрасные сияющие доспехи, строгие сосредоточенные лица. Но нет. Словно разбившись в тончайшую пыль, кровь оседала на землю, не разбрызгиваясь. Знаменитая эльфийская сталь и заточка твердо знали свое дело. Микроскопический глубокий и длинный порез моментально отнимал жизнь, но не давал хлынуть потоком жизненной силе любого живого и не живого существа. Волна орков разбилась о шеренгу эльфийского воинства, как разбивается морская волна о неприступные базальтовые утесы.

А потом пришел их черед. Знаменитая эльфийская гвардия, мастера мечей, только асталохтар. Блистательная шеренга стражей расступилась и на сцену вышли они, воины, облаченные в относительно легкие доспехи, подвижные как ртуть, быстрые как молнии. И разящие молнии в их руках. По два клинка у каждого. И далеко не простого клинка даже для эльфов. Орки, орки должны были погибнуть. Все. До одного. Контратака была страшной в своем возмездии за сгоревшие дома, за убитых детей, за спаленные леса, за то Зло, что причинили этому Миру они просто своим появлением …

Она стояла в дальних рядах, среди стрелков, что привычно сделали свое дело, погасив ливнем стрел сначала наступательный порыв орочьей волны и значительно проредив ряды противника, тщательно выбирая уруков и утыкивая, буквально нашпиговывая их стрелами, превращая орков в толпу, лишенную руководства. Ветер золотой волной разметал ее длинные прекрасные волосы. Шлем она не признавала, за что не раз и не два удостаивалась упреков старших. Но, ливень ее золотых волос, блеск синих глаз любил воин, что сейчас вышел в поле. Один из сотни асталохтар, отправленных Ярном добыть окончательную победу в бою. Бой, который длится с переменным успехом вот уже долгих семь лет. Так пусть он видит ее сияющие чистым небом глаза и роскошные волосы, ее всю, созданную лишь для него. Даже в бою.

Нет, конечно, осада это не один бой, но все чувствовали, что этот бой будет последним. Темная Башня, возвышавшаяся угрозой этому Миру на фоне величественного Ородруина должна быть, наконец, разрушена. Арда должна освободиться от, казалось, вечного Зла. Земля должна вздохнуть полной грудью воздух Мира.

Что-то пошло не так. Она видела и чувствовала это. Огромная черная фигура в странных шипастых доспехах появилась вдруг на поле боя. И фигура эта неумолимо шла вперед, не обращая абсолютно ни какого внимания ни на стрелы, ни на град ударов зачарованного эльфийского оружия, обрушившихся на черные доспехи.

- Неужели сам пожаловал?

Прошептали разом побледневшие губы. До сих пор Он не разу не появился ни в одном бою. Видимо, сегодня действительно должна решиться дальнейшая судьба Мира.

И вот Он дошел до них. Её сердце практически остановилось. Она видела, как битва закипела вновь, как воспряли духом уже было сломленные и готовые бежать без оглядки орки. Одним могучим ударом своего черного странного оружия он отбрасывал несколько эльфийских воинов, закаленных в боях и умевших творить в бою такое, что неподвластно не то, что лучшим из смертных воинов, но и большинству лучших эльфийских воинов тоже.

Она не видела любимого, стрела за стрелой уходили в орков, заставляя тех горько жалеть о том, что передумали бежать и спасать свою шкуру. Она не знала, пал он от черного оружия или еще бьется где-то в очагах боя с орками.

Король? Король двинул воинство, все эльфийское воинство вперед? В атаку, в последнюю для многих, но возможно и последнюю для воплощения земного Зла? Но и у Зла был скрытый резерв, который вступил в схватку. Битва закипела с новой силой.

Далеко от битвы, их маленькая уменьшенная копия, их Звездочка, что сияет на небосводе ближе всех остальных звезд, радуя своим мягким светом маму с папой, дожидалась в колыбельке их возвращения, оставленная под присмотр няни в золотом Ривенделле.

***

Армиэль открыла глаза. Этот сон. Он преследовал ее уже пятую ночь подряд. Она знала, что это значит. Родная кровь зовет её. Ей надо идти. Идти туда, где они пали. Где пал Король, и где Нарсил срубил черный палец с сияющим зачарованным кольцом. Она не знала, зачем и почему, она чувствовала, что должна.

Сон повторялся каждую ночь, с того момента как Сариалас рассказал ей все. Кто она и почему он хранит два странных, но таких безумно красивых меча которыми ни он сам, ни Ланвэль не владеют, больше того, даже не решаются лишний раз взять их в руки. И почему эти мечи ждут именно её совершеннолетия.

Теперь она поняла. Мечи отца. Каждый раз сон открывал все новые и новые подробности той битвы. Последний, был самым полным по содержанию. До сих пор сон был словно отдельные фрагменты картин, которые она видела в Обители. Но сегодня она словно сама побывала на поле боя, настолько все было реально и пугающе правдоподобно.

И до сих пор она все видела только глазами мамы. Казалось порой, что мама подходит к колыбели, ласково гладит её по голове и рассказывает на ночь историю, сказку, которая плавно перетекает в такой вот сон.

Армиэль поднялась с кровати, гибко потянулась, в свете луны тончайшая невесомая ткань обрисовала соблазнительные контуры юной фигурки девушки. Пригладив по бокам ночную рубашку, Арми вздохнула, критически осмотрела себя в зеркало. Хмыкнула. Непонятно, осталась довольна девушка увиденным или нет. Приведя себя в порядок после тревожного сна у туалетного столика, подошла к украшенному затейливой и тонкой резьбой комоду, достала любимое зеленое платье, прислушалась к тишине дома, подумала. Качнула головой, от чего волосы рассыпались по плечам спелой пшеницей. Бросила платье назад и потянулась за привычным доспехом охотника, лесного эльфа.

Через час, умывшаяся и бодрая Армиэль вышагивала по лесной тропинке и пыталась понять куда так рано, до восхода солнца отправился Сариалас.

***

- Арми, ну сколько можно тебя учить? Ты, словно маленький лесной медвежонок, ломишься напролом в бурелом, учуяв запах созревшей малины!

Расположившийся на ветвях огромного дерева черноволосый эльф укоризненно покачал головой в то-же время, улыбнувшись теплой обезоруживающей улыбкой.

- Папа, снова ты застал меня врасплох. Она так и не перестала, несмотря на рассказанное им называть Сариаласа папой. Не смогла и все тут. Она помнила его совсем крохой. Его сильные руки укачивали ее колыбель, он научил ее всему, что она сейчас знала и умела. Почти всему. Он и Ланвэль растили ее как своего ребенка, отдавая все свое родительское тепло и ласку, всю свою заботу, что не успели отдать полностью Эльве, своему сгинувшему в войне Последнего Союза единственному сыну.
- А я и иду за малиной. Выкрутилась девушка.
- И я не медвежонок, а Рррысь!

Именно так, Рррысь, называли ее приемные родители. Совершенно бесшумно, словно капля стекла по дереву, так же и Сариалас спрыгнул вдруг с ветвей и оказался возле Армиэль.

Она так и не научилась этим его движениям и перемещениям в лесах. Как не пыталась и не хотела этого. Хотя и могла вплотную подобраться к пугливому лесному олененку и погладить его смешные ушки, отчего тот застывал на месте, сначала дрожа от страха, а потом, наслаждаясь лаской девушки от почесывания ушек и вкусом корки слегка подсоленного ржаного хлеба, который Армии брала всегда с собой для таких вот случаев. Рррысь. Когда-то давно, совсем еще девчонкой она нашла в чаще жалобно мякающего котенка со смешными кисточками на руках. И принесла его домой. Ох, и досталось ей тогда от родителей! Спасло то, что отправившийся относить котенка в чащу Сариалас вернулся обратно домой с ним же, жалобно мякающим на руках. Оказалось, что маму Рысь убил здоровенный бродячий медведь шатун. Вот и осталась мякаущая кроха совсем одна. Впрочем, кроха быстро выросла в красивого лесного зверя и через несколько лет была отпущена на волю. Вот только детские игры Арми с лесным котенком, когда она бегала с ним таская беднягу на руках по всему дому с криками «ррррр» и «смотрите какая я лесная ррррысь» так и оставили ей это ласковое прозвище.

К слову сказать, у котенка Арми научилась многому. И движения ее на охоте часто напоминали Сариаласу повадки именно рыси. Так же повадки рыси напоминали действия Армиэль всем тем молодым эльфам, что все чаще желали с ней познакомиться, когда девушка выбиралась из леса в поселения, для того, чтобы пополнить запасы необходимых вещей, компонентов и ингредиентов, а также продать выделанные шкуры и кожи, свои и Сариаласа охотничьи трофеи, изделия работы Ланвель.

Привычная к жизни в лесах с приемными родителями и лесными обитателями, все больше и больше проводя время в странствиях с Сариаласом, Арми мгновенно выпускала коготки и острые шуточки в адрес холеных и ухоженных эльфов поселений, наряжающихся в самые модные обновки по безумным ценам местных аукционов.

- Солнце только-только золотит верхушки мэллорнов, а ты уже, словно зоркий лесной сокол, сидишь на ветвях, что-то случилось? Да и из дома, что-то рано так, под луной, я и не помню чтобы ты уходил. Арми слегка нахмурилась и закусила губку.
- Пришли новости, что надо ожидать приход незваных гостей. Орки.
Сариалас задумчиво вертит в руке длиннющую стрелу, вполне подходящую под стать его огроменному тисовому луку.
- Орки? Здесь? В Лориэне? Папа, ты шутишь видимо. Или это чья то шутка.
- Арми, Владыки не шутят. Совет тоже. Говорят, Зло пробудилось далеко на востоке. Ородруин снова зловеще бросает отблески багрового пламени и дыма, а над Барад-Думом появилось Его око.

Невозможно. Бесшумно шепчут ее губы. Невозможно. Сразу вспоминается сложившийся именно сегодня в такую правдоподобно яркую и мрачную картину сон. Невозможно. Все должно было закончится тем боем ... невозможно. Или я еще что то не увидела? будет что-то еще? невозможно ... По щеке девушки непроизвольно стекает, сверкнув под лучом вставшего наконец солнца слезинка.
- Что с тобой, дочка? Сариалас вглядывается тревожно в милое лицо приемной дочери, аккуратно оборотной, мягкой стороной листа мэллоррна вытирает слезинку.

Следующие пару часов эльфы проводят в кроне дерева, спрятавшись от всех любопытных глаз, эльфов, людей, зверей. Отец слушает внимательно дочь, не забывая при этом следить за такой неприметной лесной тропинкой ...

***

- Не ходи, Армии. Глаза Ланвэль были полны слез.
- Она пойдет. Ей необходимо хотя бы рассказать о своих снах Владыке. До Ривенделла дойдет. Я уверен. В Барад-дум одной идти запрещаю.
Сариалас нервно вышагивал туда-сюда по светлой маленькой комнатке эльфийского лесного домика.
- Спасибо, папа. Я всегда знала, что ты меня одну никуда на самом деле и не отпускал.
- Отпускал. Но всегда приглядывал за тобой. А теперь не смогу. И сердце мое разрывается, как и сердце матери.
- Да не беспокойтесь за меня так. И не переживайте. Я что, не дойду до Ривенделла? Смеетесь?
- Ты помнишь наш разговор сегодня в лесу? Стреляешь ты метко, но ты же не видела живым не то, что орка, но даже гоблина или варга. А слуг и прислуги у Него много. Кто знает, какой враг повстречается на пути.
- Какая разница, в медведя стрелять, бешеного волка или варга? Или еще в кого. А орков я вижу уже пятую ночь практически как наяву.
Ланвэль вопросительно посмотрела на Сариаласа.
- Позже. Буркнул эльф. Расскажу тебе позже.
- Я пойду в Барад-дум. Мне надо. Армиэль надула губки.
-Вот упрямая девчонка! Не пойдешь. Если орки пока, еще пока (отец выделил это слово «пока»), не дошли в леса Лориена, это еще не значит, что они не рыщут по всему Эриадору. Дойдешь до Ривенделла, передашь письмо, тебя примут и отведут к Владыке. И это все.

Армиэль вздохнула и всем своим видом изобразила покорность и согласие со словами отца.
Ланвэль, заботливо собирала необходимые вещи в мешок, при этом Сариалас периодически вынимал что-либо оттуда и откладывал в сторону. В итоге возле мешка образовалась внушительная горка, а Ланвель всплеснула руками.
- Ты совсем без ничего ее собрался в путь отправлять что-ли?
- Она все знает и умеет, а лишняя обуза увеличит ее путь на несколько часов, а то и дней. И как, по-твоему, она эту торбу понесет на своих хрупких плечиках? Стрелы, лук и меч, вот и все, что ей нужно.
- Бессердечный. А платье для выхода к Владыке? А запас провизии хоть на первое время. Да и ткани, может, возьмет да и сошьет что …

Армиэль улыбнулась и тихонечко выскользнула из комнаты. Поднялась к себе наверх. Последняя ночь дома. Завтра с утра, в путь. Ей не было страшно. Она странствовала много с отцом по лесам, повидала и разъяренных секачей в период брачных игр и медведей-шатунов, как-то раз они с отцом встретили мигрирующее стадо огромных буйволов, а расплодившихся прошлой зимой матерых волков было убито столько, что представители ремесленной гильдии потом еще долго благодарили при встрече за кипу привезенного меха и шкур на доспехи стражникам. Она совсем не боялась лесов, она любила лес и могла в нем жить. Но путь был далекий и неблизкий. И сколько на него уйдет времени, было ей неизвестно. И чувство тревоги все же не оставляло девичье сердце. Чувство тревоги за оставляемых здесь приемных родителей.

***
Огромная черная фигура их просто-напросто расшвыряла как маленьких, слепых щенков. Их, элитных эльфийских воинов. Ему повезло. Удар чудовищного оружия лишь чуть, скользя задел Эарве. Этого хватило, чтобы отбросить его на несколько метров в сторону, при этом, пребольно приложившись спиной о каменистую землю, он на какое то время даже потерял сознание. Наверное, это спасло в какой то мере тоже, так как орки не добили эльфа, посчитав его, видимо, мертвым.

Сквозь пелену боли в глазах, сквозь пыль поднятую тысячами ног воинов с обеих сторон он видел удаляющуюся темную гигантскую фигуру. И слушал, как вдруг протрубили сигнал боевые рога. И как слитно качнулась вперед, сдвигая щиты так, что не оставалось между ними никакого даже малейшего зазора, вдруг шагнула слитно вперед эльфийская фаланга. Длиннющие копья с белыми древками разом наклонились параллельно земле. Шаг, еще шаг и стон земли. Ее дрожь. Двинулась в атаку вся разом эльфийская рать.

Пропела труба и Эарве спешно откатился к ближайшему валуну. И тут же воздух загудел, задрожал. Небо разом вдруг словно потемнело, раздался длинный и протяжный, тонкий пренеприятный свист и вокруг него начали падать мертвые орки. Большинство так и падало, с грохотом, молча. Ибо торчала строго посередине ржавого шлема, либо просто из грязно-зеленого лба стрела с ослепительно белым оперением. Некоторые хрипели, это стрела пробила горло и из разорванной трахеи хлестала черная кровь.

Постепенно сознание возвращалось, приоткрыв глаза и еле-еле спихнув с себя тяжеленного орка, Эарве огляделся. Руки сжимали мечи. Верные и надежные. Не выпустил. Как учили. Несмотря ни на что. Огляделся. Здоровый орк, заваливший его собой, смотрел на него единственным мутным и мертвым глазом. Вместо второго глаза торчало оперение эльфийской стрелы. Эарве вымученно улыбнулся. Стиль охотников Лориэна. Может быть, это даже Она выстрелила, его Арвенэль, его Серебряная звезда.

Поднялся и остолбенел. Рядом шел поединок. А сама битва словно замерла для него. Огромная черная фигура сошлась в смертельном поединкес Королем. И шансов у Короля судя по всему оставалось все меньше и меньше.

С правой стороны Эарве заметил движение, десяток орков-стрелков, укрывшись от эльфийских лучников за соседним валуном прямо напротив валуна Эарве явно намеревались принять косвенное участие в поединке, помогая своему Властелину стрелами, что лишало Короля шансов и вовсе.

Странное дело, мелькнуло в сознании, вроде бы кругом идет битва, но этих никто не видит кроме него. И как так получилось, что Король сошелся в битве один на один с воплощением Зла? Где гвардия? Где стражи? Стрелы отлетали от черных доспехов, это он видел. А потом Эарве разом понял, что гвардия и стражи эльфийского воинства ведут безнадежный бой, оттесненные от Короля в сторону огромным количеством орков и троллей. Те просто брали числом. Гибли сотнями, засыпая своими телами эльфийского воина. Битва, как это часто бывает в случае если чаши весов сражения застываю четко друг напротив друг друга не перевешивая ни на грамм, развалилась на множество локальных стычек и боев.

Слава Манвэ, с Королем рядом кто-то все же бился, защищая фланги и тыл. Кто-то держал его штандарт. Но если ЭТИ выстрелят, дадут залп, все будет кончено. Все эти мысли, вся эта картина боя промелькнули перед Эарве за какую-то секунду. Он и сам не понял, как вдруг сумел вскочить, как в несколько длинных прыжков и шагов преодолел расстояние до валуна, попутно уклонясь от ударов бойцов одиночек, и как буквально свалился сверху на головы вражеских стрелков, заученными движениями двух мечей осталяя тонкие разрезы строго поперек вражеского горла … Что то воткнулось в спину, больно … очень больно и холодно. Но оставшиеся два три орка бегут прочь и брошены луки. А со стороны Короля вдруг совершенно неожиданно раздался звонкий звук расколовшегося меча. Такое не перепутать ни с чем. Нарсил, мелькнула мысль. Его плач. А потом вдруг земля вся разом содрогнулась как от боли и словно пошла ходить ходуном, страшный рев заставил замолкнуть все звуки боя, звуковая волна прошла над всем полем боя, сметая все и вся на своем пути, а закрывающиеся глаза Эарвэ успели выхватить вдруг открывшийся кусочек неба, синего, совсем как ее глаза.

***
Армиэль громко вскрикнула во сне, всхлипнула и резко вскочила, села на постели. Слезы текли из глаз девушки. Папа …

Продолжение следует